Предвосхищенье строк

«Перевал», № 8, 1931, Ленинград, с. 61, 62

Один из феноменов сношений с поэзией*

Константин Перехватский

Многим ли из нас приходилось оказаться в ситуации, когда, вчитываясь в те или иные стихотворные строки, вдруг осознаёшь, что предчувствуешь слова строчки последующей, ещё до того, как её прочтёшь? Знакомо? Я, столкнувшись с этим явлением впервые, был неимоверно окрылён перспективами такового и заинтригован его же необычностью. И, разумеется, озадачился его природой. Попробуем разобраться.

Отбросим сразу случай, когда используемые автором рифмы настолько банальны, а смысл строк неглубок, что каждая очередная строка не является неожиданностью. Примем за исходное, что имеем дело с действительной поэзией.

Тогда вижу две возможности.

Первая. Влияние автора, через его творение, на читателя настолько глубоко и сильно, что тот настраивается в консонанс с творцом и, отчасти, им же, в известном смысле, и становится, что, естественным тогда образом, и приводит к описанному явлению.

Вторая. Читатель оказывается настолько восприимчив к строкам (к мелодике, ритму, передаваемому смыслу), что, войдя в режим «самоиндукции» – зажегшись – способен сам генерировать каждую последующую строку.

Оба предположения, несомненно, относятся к тонкой сфере явлений психики, но разнятся между собой. В первом читатель является объектом, подпадающим под мощное воздействие субъекта-автора и «повторяющим» за автором каждую последующую строку. Роль читателя пассивна, он – принимающая сторона. В случае же втором именно определённые качества читателя-субъекта, делающие его чрезвычайно чувствительным, приводят его в состояние со-творчества, и строки действительно генерируются им самим. В обоих случаях несомненно важную роль играет специфический инструментарий поэзии – мелодика и ритм стиха.

Оставим психиатрии вопрос об опасности каждого из вариантов для внимающего поэтическим строкам. Спросим лучше себя – а есть ли они действительно самые эффективные из всех способов сношений с поэзией? Не правильней ли читателю оставаться «в стороне», будучи при этом увлекаемым и ведомым поэтическим течением, открывая для себя именно таким образом новые и новые берега? Что правильней – быть ему заинтересованным пассажиром, нежели штурманом или капитаном? Кем, в этом смысле, видит сам пиит своего читателя?

Нет у меня ответа. И потому всякий раз, не противостою соблазну, если тот снисходит.

(*) Проза в рассматриваемом аспекте оставлена за скобками сознательно. Там предугадывание сюжета обусловлено причинами иными, нежели рассматриваемые далее – скорее банальной неизощрённостью автора и неглубокой идеей, кои и механизмом названы быть не могут.

Игорь Савченко

Минск, март 2023