Циклон

…Циклон медленно кружил на месте. Что-то не позволяло ему двинуться дальше. Повинуясь, циклон выжидал. По периферии тёплые влажные массы проливались то и дело кратковременным дождём, в центре же было без осадков. Стояли тихие дни ранней осени, иногда сквозь пелену облаков просвечивало матовым диском солнце.

…Она менялась. Той же нежностью светились её глаза, и горячи были объятия, так же пробегала волна по её телу, когда он целовал заветные места, с той же готовностью отдавалось оно его ласкам и с той же радостью дарило ласки ему, так же вырывались из первобытных её глубин сладкие стоны, сама она, каждым своим движением, каждым взглядом, посапыванием во сне, лёгким дыханием у плеча, даже вынужденным своим отсутствием, словом, всей своею сущностью, источала любовь. Любовью до насыщения был пропитан воздух её комнат так, что многочисленные растения на полу и подоконниках не нуждались более в поливе – требуемую влагу они брали прямо из сочащегося пространства. С любовью к нему она просыпалась, с нею проходили её дни, с нею она засыпала, и ею были полны сны. Но она менялась. Что именно менялось, Сергеев сказать не мог, не мог он этого и чувствовать, но знал, что нечто новое исподволь становится между ними. Не ведом был коварный источник знания, но оно подступило уже к сердцу, и было сердцем принято. Свершилось то помимо воли Сергеева, но факт обойти уже было невозможно. Единственное, о чём Сергеев догадывался – что источник этого знания был всё-таки в ней, в ней – ни о чём не подозревающей и ничего не осознающей.

Что было делать, Сергеев не знал. Он метался меж противоречивыми исходами, то один путь вёл его, то потом бросался он назад и искал другую тропинку. Он всё-таки любил её. И потому не хотел ничего предпринимать, когда любовь её уходила. Так думала часть его. Другая же часть предательски теребила память, и крутила своё кино, где одна единственная была героиня – она, которую просто невозможно было представить не рядом, не с ним, Сергеевым, а с кем-то чужим… День ото дня терзался Сергеев. Решения не было. Прежними были их дни и их ночи. Только всё всматривался он в глаза её, но ничего кроме любви безмерной не мог разглядеть. Не было ответа. Или, подумал как-то Сергеев, это и есть единственное решение?…

…Вечерние улицы вели их к вокзалу. Сергеев уезжал. Никогда прежде не был так тяжёл для него свой собственный отъезд. Ноги не несли. Она изредка о чём-то спрашивала. Он отвечал, сам задавал вопросы, что-то говорил. Но думал о своём. Было не многолюдно. Её рука была в его, потом …выскользнула – легко, как бы невзначай. Сергеев не противился. Он ждал. …Через некоторое время она шла уже на несколько шагов впереди Сергеева – тот не стал её догонять, когда заметил, что постепенно отстаёт. Он по-прежнему ждал. …Она шла той, только ей присущей походкой, которой не было ни у кого в целом мире, и на которую не мог без волнения смотреть Сергеев, но шла она уже без него. Разрыв всё увеличивался. Раз она повернула чуть голову, убедившись, что он таки идёт следом, но шага не сбавила… "Вот и всё". "Да, всё…", – серым шершавым булыжником по траве соскользнуло с откоса сердце и ухнуло в тёмный холод реки под обрывом… …Так прошли они квартал. Уравнял их светофор. На той стороне горел огнями вокзал, куда они вошли рука об руку, но уже, как молчало Сергееву с илистого дна закаменевшее его сердце, не вместе. …Как и прежде, целовала она его перед вагоном, и влажны были её глаза, так же льнула она украдкой к Сергееву всем телом, но для него всё уже было решено. Всё уже свершилось. …Отозвался чуткий ветер, порывы его усиливались.

…Вагон вздрагивал от близких раскатов грома. Поезд стоял. За окном в свете вокзальных прожекторов была сплошная стена воды. Сергеев не спал. Он никак не мог согреться. Впереди было ещё полночи. …Дома, за завтраком, Сергеев включил новости. Когда дошла очередь до сводки погоды, теледиктор, производя магические пассы над метеокартой, сообщал о непредвиденных переменах: малоподвижный и ненасыщенный влагой циклон, который по всему должен был находиться над северо-западными территориями ещё с неделю, накануне вечером вдруг двинулся на восток, разразившись по пути небывалыми ливнями и грозами. Сергеев не удивился.

Игорь Савченко
Минск, сентябрь 2001